Причуды трансляции.

Перевод на английский последнего афонаризма звучит даже интереснее, чем оригинал:
Hypocrisy is a celebration of Agape ashamed of Eros. (с) Bing

Афонаризм

Ханжество - это воспевая агапе стыдиться эроса.

Приквел с сказке о настоящем принце.

Все началось лет восемь назад, когда я впервые увидел замок Нойшванштайн и узнал историю его создателя. Они друг друга достойны: замок и Людвиг II, четвертый (и, фактически, последний) король Баварии.


Фото замка не передают практически ничего. Его нужно видеть живьем, так как 90% прелести замкового ансамбля составляет природа. Замок настолько удивительно вписан в окружающие его Альпы и леса, что просто невозможно не почувствовать атмосферу сказки. И я таки понимаю архитекторов Диснейленда, скопировавших Нойшванштайн для своего сказочного замка.

Но когда я узнал историю Людвига, она потрясла меня ничуть не меньше, чем сам замок. Людвиг был старшим сыном Максимилиана II, короля Баварии. В ранней юности, он влюбился в свою кузину, Елизавету, принцессу Баварскую, впоследствии ставшую знаменитой Сисси, Елизаветой Австрийской, женой императора Франца-Иосифа. Это была действительно потрясающая женщина. Как по красоте внешней, так и по красоте души. Но быть вместе им было не суждено. Сисси была на восемь лет старше Людвига, и даже если бы и питала к нему нежные чувства, то династические интересы все равно заставили бы ее выйти замуж за Франца-Иосифа.

Людвиг же оказался однолюбом и, хотя в свое время и был помолвлен, незадолго до свадьбы помолвку разорвал. Что характерно, помолвлен он был (по своей собственной инициативе) с Софией, младшей сестрой Сисси.
А дальше начинается самое интересное. Лишенный «личной жизни», Людвиг целиком погружается в «мечты». Он увлекается германским эпосом, нибелунги, лоэнгрины, зигфриды, валькирии – он находит себя в этих сказках, он живет ими и в них. Неудивительно, что Людвиг сближается с Рихардом Вагнером: музыка композитора вдохновлена тем же эпосом и посвящена ему. Став королем Баварии, Людвиг начинает пользоваться своей властью и казной, чтобы воплотить свои мечты наяву, не просто мечтать о сказке, но и жить в сказке.

Он начинает строить замки, по сути, являющиеся лишь декорациями к операм Вагнера. Он оказывает поддержку композитору, дает ему приют, ставит его оперы в залах своих замков. По большому счету, не будб Людвига, не было бы и Вагнера. А не будь Вагнера, вполне возможно, не было бы и Гитлера (но это совсем другая история).

В общем, став королем, Людвиг окончательно покинул «мир сей» и переселился в свою сказку уже не только внутренне, но и физически. И меня он этим пленил: настоящий мужик! На что употребить безграничную власть короля и огромные средства казны, если нет рядом любимой? На осуществление своей мечты – вот ответ Людвига и я с ним соглашаюсь на все 120%!

Понятно, что у королевского двора такое поведение короля понимания не вызвало. В конце концов, они добились того, что Людвига признали недееспособным «психом», отстранили от власти и на следующий день убили, утопив в Штарнбергском озере. Официальная версия, впрочем, говорит о самоубийстве, но с учетом того, что вместе с Людвигом «самоубился» и его врач, причем оба «самоубились» на мелководье, мало кто верит в истинность этой версии.

Такая вот история, которая уже лет восемь не давала мне покоя, требуя творческого осмысления. Но все никак не мог найти подходящей (достойной) формы для изложения. Наконец нашел :-)

Сказка о настоящем принце.

Жил-был на свете прекрасный принц... Возможно, он и не был столь прекрасным: красота – вещь субъективная, но принцем он был самым настоящим. И папа у него был королем, и дедушка его был королем, и жил он в самом настоящем замке.


Когда принц подрос, повстречалась ему прекрасная принцесса. Причем принцесса была действительно прекрасной, а если кто-то думает иначе, то он ничего не смыслит ни в красоте, ни в принцессах.


Конечно же, произошло то, чего не могло не произойти. В сказке ли, в жизни ли, но если прекрасному принцу встречается прекрасная принцесса, то он просто обязан полюбить ее. Если он, конечно, настоящий принц.

Но вот принцесса... Принцесса оказалась не настоящей. Нет-нет-нет, с родословием у нее все было в порядке. Просто наша принцесса оказалась обычной женщиной из плоти и крови. И хотя кровей она была королевских, само по себе родословие не способно сделать из обычной женщины настоящую принцессу.

К сожалению, хотя принцесса и была не настоящей, а все же была она принцессой. А значит, была она немного чародейкой. И своими чарами похитила она у прекрасного принца его любовь. С настоящими принцами всегда так: у них все – настоящее. А настоящая любовь – она всегда одна. Вот так и остался прекрасный принц без любви.

И оказался наш принц в сумрачном лесу. А где же еще мог оказаться настоящий принц, у которого похитили его настоящую любовь? И там, в сумрачном лесу, повстречался принцу сумрачный волшебник. Волшебник не был ни злым, ни добрым. Он просто жил в сумраке, творил в сумраке и творил он – сумрак. Вот в этот сумрак, сотворенный сумрачным волшебником, и попал наш принц.


Долго ли, коротко ли, но стал принц королем. Только вот беда: не было выхода из сумрачного леса настоящему принцу, потерявшему свою любовь. Так и остался он в сумрачном лесу, сотворенном сумрачным волшебником. А королевство... А королевство оказалось лишь сном нашего сказочного принца. Ведь именно там, в сказке, в заколдованном сумрачном лесу, наш принц и был – настоящим! А все, что не настоящее – это сон.

И снились нашему принцу чудесные замки, волшебные реки, заколдованные гроты, настоящие принцессы и настоящие принцы.


А сумрачный волшебник обрамлял сны нашего принца в чудесную, чарующую музыку. Только вот звучала эта музыка из сумрака. Звучала она глухо и тревожно. И была эта музыка сумрачной, порождающей чудовищ.




Долго ли, коротко ли, но сны не продолжаются вечно. Даже если эти сны – сказочные. Кого-то разбудят поцелуем, кого-то разбудит трубный глас, а кто-то и сам воспрянет ото сна. Проснулся и наш принц. То-ли сам проснулся, то-ли разбудил его кто, но закончился сон сказочного принца, а с его пробуждением закончилась и сказка. Остались лишь чудесные замки, осталась сумрачная музыка, осталось и чудовище...


Говорят, что сон разума порождает чудовищ... Я не стану с этим спорить. Я всего-лишь бесталанный сказочник. Но видится мне, что чудовищ рождают сны настоящих принцев, у которых похитили любовь.

Вы спросите, что же стало с принцессой? Она жила долго, но похищенная ею любовь настоящего принца оказалась смертельной. Однажды какая-то фея из сна нашего принца освободила укреденную любовь, проколов сердце принцессы волшебным веретеном. Кто-то, возможно, скажет, что это было не веретено, а заточка, а фея была не феей, а анархистом... Ну что ж, я и с этим спорить не стану. Сон ли это, явь ли – я не знаю. Я всего-лишь хотел рассказать сказку о настоящем принце.

Тезисы об истине.

При исследовании Писания, обращает на себя внимание тот факт, что существительное "истина" всегда употребляется лишь в единственном числе. Этим подчеркивается единственность и неизменность истины. Пэтому, когда мы говорим об "истинах Писания", мы уже отходим от истины Писания.

Но это так, лирика. Что действительно интересно, это то, что именно Писание определяет как истину. Как ни странно, есть всего лишь десять мест в Писании, утверждающих, что "нечто есть истина". Вернее, мест двенадцать, но собственно "сущностей" всего десять:

1. Бог есть истина (Иер. 10:10)
2. Иисус есть истина (Ин. 14:6)
3. Дух Святой есть истина (1 Ин. 5:6)
4. Слово Божие есть истина (Ин. 17:17)
5. Закон Божий есть истина (Пс. 118:42)
6. Заповеди Божии есть истина (Пс. 118:86, 151)
7. Суды Господни есть истина (Пс. 18:10)
8. Откровения Божии есть истина (Пс. 118:138)
9. Дела рук Божьих есть истина (Пс. 110:7)
10. Все пути Господни есть истина (Пс. 24:10)

Рассуждая над оттенками истины, проявляющимися в этих текстах, у меня сложилась такая модель истины:

1. Бог есть истина. Это – истина трансцедентная, не выводимая и не постигаемая разумом, но достижимая через устремление, через «восхождение» к Богу и через откровение от Него. Преображение в образ и подобие Божие есть путь познания истины. При этом инструмент этого преображения есть любовь: «Знание надмевает, а любовь назидает; и любящим Бога дается знание от Него».
2. Иисус есть истина. Это – истина воплощенная, «обратный ход» трасцедентности, когда трансцедентная истина достигла нас, воплотившись во Христе, в Его жизни, в Его учении. Если первая грань загадочна, далека и непонятна, то вторая – близка и очевидна. Как бы люди ни относились ко Христу и христианству, каждый прекрасно понимает, что именно та жизнь, которую прожил Иисус и есть истинная жизнь.
3. Дух Святой есть истина. Это – истина имманентная, экзистенциальная. Именно дух отличает человека от животного и дух определяет личность человека, стоит в центре личности. Поэтому, если личность – экзистенциальный центр бытия человека, то дух - экзистенциальный центр личности. В то же время, Святой Дух дан лишь принявшим Бога через веру в Иисуса Христа (возрожденным от Духа Святого). Именно это изменение экзистенциального центра личности с человеческого (духа) на Божий (Дух) и определяет смену субъективного суждения на объективное знание (в контексте вопроса об истине).
4. Слово Божье есть истина. Это – истина запечатленная. Запечатленная в Священном Писании и в творении (т.к. Бог творил Словом Своим). В определенном смысле, Писание – это квинтэссенция истины, разумная сторона ее. Видимые и понимаемые критерии истины.
5. Откровения Божии есть истина (истинное знание)
6. Заповеди Божии есть истина (истинная нравственность)
7. Закон Божий есть истина (истинное право)
8. Суды Божии есть истина (истинная власть)
9. Дела рук Божьих есть истиа (истинное творчество)
10. Все пути Божии есть истина (истинная жизнь во всем многообразии).

Вот так, тезисно, можно определить учение Писания об истине. Нужно лишь развить эти тезисы :-)

Воннегутовщина

« - Вам когда-нибудь приходилось разговаривать с доктором
Хониккером?- спросил я мисс Фауст.
- Ну конечно! Я часто с ним говорила.
- А вам особо запомнился какой-нибудь разговор?
- Да, однажды он сказал: он ручается головой, что я не смогу
сказать ему какую-нибудь абсолютную истину. А я ему говорю: "Бог
есть любовь".
- А он что?
- Он сказал: "Что такое бог? Что такое любовь?"
- Гм...
- Но знаете, ведь бог действительно и есть любовь,- сказала
мисс Фауст,- что бы там ни говорил доктор Хониккер.»
(Курт Воннегут, «Колыбель для кошки»)

Интересно, насколько проста истина. Проблема лишь в том, что ее трудно принять во всей ее простоте. Пусть даже нет Бога. Но есть любовь. А значит, есть и абсолютная истина: любовь есть Бог в той части, что касается цели и смысла жизни. Причем эта истина настолько явна и сильна, что сталкиваясь с ней не могут устоять даже самые прожженные циники и самые отпетые атеисты:

«Жарило солнце, перед глазами плавали красные пятна, дрожал воздух на
дне карьера, и в этом дрожании казалось, будто Шар приплясывает на месте,
как буй на волнах. Он прошел мимо ковша, суеверно поднимая ноги повыше и
следя, чтобы не наступить на черные кляксы, а потом, увязая в рыхлости,
потащился наискосок через весь карьер к пляшущему и подмигивающему Шару.
Он был покрыт потом, задыхался от жары, и в то же время морозный озноб
пробирал его, он трясся крупной дрожью, как с похмелья, а на зубах
скрипела пресная меловая пыль. И он уже больше не пытался думать. Он
только твердил про себя с отчаянием, как молитву: "Я животное, ты же
видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею
думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле
такой... всемогущий, всесильный, всепонимающий... разберись! Загляни в мою
душу, я знаю, там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я
никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам,
чего же я хочу, - ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно
все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов:
"СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!"»

Есть, есть абсолютная истина! А значит есть и Бог.

И вся-то наша жизнь есть борьба.

Еще в самом начале моей христианской жизни, один мудрый человек сказал мне замечательные слова: «В сражении за жизнь побеждает не борьба с грехом, а воссоединение со Христом». И сколько я живу, я не перестаю поражаться точности этой фразы.

В нас борются две природы: ветхая, греховная, Адамова и новая, праведная, Христова. С одной стороны от нас – грех. С другой стороны от нас – Господь. И мы сочетаем в нашей жизни борьбу с грехом и стремление ко Христу. Вот только, насколько сочетаемы эти пути?

Когда мы вступаем в борьбу с грехом лицом к лицу, мы поворачиваемся ко греху, тем самым, отворачиваясь от Христа. В результате, мы видим лишь грех, а благодать исчезает из нашего поля зрения. Когда мы наступаем на грех, преследуем его, чтобы изгнать из нашей жизни, мы удаляемся от Христа. В результате, мы оказываемся в ловушке, отрезанными от источника благодати и, обесиленные, вновь оказываемся в плену у греха.

Оставьте грех за спиной. Не обращаетесь к нему даже ради борьбы. Оставайтесь обращенными лицом к Господу. В этом случае, даже если грех и настигнет вас, толкнет вас в спину, это будет толчек по направлению ко Христу. И даже если вы упадете от этого толчка, вы упадете в сторону Христа, к Его ногам, а не к ногам греха.

Мысль.

"Когда мы смотрим на Бога, то видим Христа. Когда Бог смотрит на нас, то видит Христа."
*
Трагедия древних: Смотря на Бога, они не видели Христа.
Трагедия Его современников: Смотря на Христа, они не видели Бога.
Трагедия наша: Смотря на Христа, мы не видим ближнего.

Бердяевщна: личность

Если попытаться в двух словах передать свое понимане проблемы личности у Бердяева, то у меня получилось бы вот что: "Личность есть экзистенциальный центр", или (переводя на русский) "центр существования". Но этот перевод не адекватен и нуждается в уточнении. В первую очередь, "центр существования" далеко не синоним "пупа Земли", или вульгарного эгоцентризма. Скорее, это бердяевское перемещение известной фразы "в каждом человеке заключена вся Вселенная" из области поэзии в область убеждения и утверждения факта. Именно такое понимание личности и определяет всю философию Бердяева, которую он сам называет "персоналистической философией", или "философией персонализма". У меня создалось впечатление, что "изобретая" термин "персонализм" для обозначения своей философии, он просто хотел дистанциироваться от "индивидуализма", которому, как раз и свойственен эгоцентризм. Он хотел подчеркнуть, что не Я стоит в центре мира, но что мир исходит из этого центра. И именно в этом понимании мира, исходящего из личности и заключается весь пафос Бердяева по отношению к личности, как к экзистенциальному центру. Интересно, что для мирского разума, такая мысль кажется бредом, но вот для христианского мышления она должна быть не только понятной, но и определяющей!

Утверждая, что личность заключает в себя всю Вселенную, причем утверждая это не как поэтический образ, но как факт, Бердяев утверждает тем самым сверхестественность личности, ее порожденность не от мира материи, не от мира объектов, но от иного мира. Мира, не только внешнего по отношению к материальному миру, но содержащего в себе и удерживающего в себе мир материальный. Потому и кажется это бредом мирскому сознанию, что оно не способно проникнуть за грань материального. Но это должно быть понятно разуму духовному, христианскому. Наиболее ясно факт включения (подчинения) мира объектов в мир личности понимается тогда, когда мы вспоминаем, что мир был создан Богом (Личностью). Т.е. весь объективный мир есть ничто иное, как результат творческого акта Личности. Личности, Которая не только была (существовала) до образования этого мира, но которая находилась и находится вне его, над ним. Поэтому Бог есть Экзистенциальный Центр Мира: ("все из Него и Им было создано"). Не Он исходит из мира, но мир исходит из Него. Конечно же, Бердяев не равняет человека с Богом, но он уподобляет человека Богу как раз в той части, которая и касается личности. То есть, человек подобен Богу своей личностью и личность человека наследует от Личности Бога (уподобляется Ей) как раз своей сверхъестественной способностью включать в себя весь мир, стоять вне мира, над ним.

Это очень важно попытаться понять. Не только для понимания мыслей Бердяева, но и для понимания себа самого, "что есть человек, что Бог помнит его и сын человеческий, что Бог посещает его". Сверхестественная личность человека и подобие ее Личности Божией - вот ответ Бердяева на вопрос псалмопевца и центр всего мировоззрения Бердяева.

Катарсис по Иакову

(автора не помню): "We are saved by faith alone, but faith that saves is never alone."

Мы спасены одной лишь верой, но спасительная вера не одинока.